За 3 дня - 8 человек.
Наверное это происходит из-за моего постоянного прибывания в метро. Устала от различных случайных встреч, криков "Вторичная, эй, Аня!" (Ну или моя настоящая фамилия на все метро).
Меня выворачивает от воспоминаний, и он сжирают мою грудную клетку. Эй, в голове ещё свежи весна и лето, зачем же туда и прошлое впихивать?
Арбат и Ира, которая уверена всю жизнь была, что я замуж в 17 выскочу, нарожаю сто дитёв и буду румяной бабой в три обхвата. Так вот Ира, интересуется, где мой муж и дети.
Я смеюсь.
Смеюсь запрокидывая голову, сквозь смех:
- Да я от тебя детей быстрее заведу, чем от мужика.
Ира выше меня не намного, а кажется словно намного ниже. Я будто бы парю, а она снизу.
Резкое прояснение в голове, и проклинаю гребанное вино с утра и таблетки.
- Ты поправилась.
Я киваю. Нет смысла отрицать, я не 37 уже давно. Перекрещиваю ноги, в идиотской попытки скрыть ляшки. Улыбаюсь все так же глупо, и ненатурально. Самое главное, что пока бабой в три обхвата не стала.
- Надо как нибудь сходить куда нибудь,в суши, к примеру? Ты любишь суши?
- Ага, надо. Обязательно, я тебе напишу, ок?
Неровно взмахиваю рукой, неуклюже и как всегда бестолково, поднимаюсь в сторону художественного. Уверена, она надеется, что я не напишу. И надежды я оправдаю.
К. на проспекте мира. Мальчик, которого я трепетно и нежно любила минутными порывами, как младшего брата или щенка там. Которого хотелось накормить, согреть, а потом жестко отрахать в задницу, слизывая слезы с впалых щек. (Брата, не щенка).
Спрашивает, пытаясь впихнуть рваный полтиник в терминал, что за хахаль меня подвозил. Жму плечами и говорю правду, что это не хахаль, а мой отец. (Оборачиваюсь на дорогу, с опаской, отъехал ли отец, или нет.)
Виновато щуриться, сообщая, что я совсем не расту. Спросил когда там день рождение, сказал, если сможет, то подогонит пару-тройку дорожек.
Отказалась.
Взгляд все на руки, что под ветровкой тонкой скрыты, я боюсь его рук. Ожогов, шрамов, маленьких точек с синяками.
Смотрю на искусанные губы, и светлые-светлые глаза. Все те же выбеленные солнцем волосы, длинные ресницы. Снова губы.
Наерное, не у меня одной желание его жестко выебать. Деньги на ширку брать надо где-то. Хочу позвать в гости, покормить. А в голове сразу вопросы родных и взгляды.
- А ты куда?
- В институт. Бывай, хороший.
Разворачиваюсь и ухожу. И черт, после лета я стала совсем сентиментальной, слезы как-то сами, а я себя чувствую дерьмом, утешая лишь тем, что мы и друзьями то не были. Просто общая компания, с которой я пробыла меньше месяца.
Перехожу дорогу, захожу в мак. Знаете, он это видел.
Курская. Всегда путаю где выйти к атриуму, поднимаю к поездам курского направления, там точно знаю, что лестница есть. Улица, букетный киоск, аптека, запах теплоты от люков.
Мы пересекаемся на мгновение в химе, я беру штаны и киваю. Оплачиваю, рассыпая помятые сотки по столу. А она смотрит жуткого цвета водолазку, по фасону такую же, что на ней одета. Живот облегает, и бочка, что раньше были в разы меньше. Волосы в неаккуратную модную гульку, только смотрится это по идиотски.
Когда то мы переспали, виной было "я никогда не" и вино, а теперь, на водолазке, в подмышке, влажное пятно. Меня просто выворачивает, сообщить или нет? Она могла бы одеть свою дутую желтую куртку, и скрыть его.
Пробегаю мимо. Третий этаж, стол в углу, телефон и блокнот.
Все два часа напряженно всматривалась в лестницу, хозяйка влажной подмышки может заявится в жральный дворик, а что ещё хуже, может сесть ко мне.
Час. Два.
Пронесло.
Неужели, я так же буду сбегать от того, что сейчас происходит? Не хочу доживать до того момента, чертовски не хочу.
Наверное это происходит из-за моего постоянного прибывания в метро. Устала от различных случайных встреч, криков "Вторичная, эй, Аня!" (Ну или моя настоящая фамилия на все метро).
Меня выворачивает от воспоминаний, и он сжирают мою грудную клетку. Эй, в голове ещё свежи весна и лето, зачем же туда и прошлое впихивать?
Арбат и Ира, которая уверена всю жизнь была, что я замуж в 17 выскочу, нарожаю сто дитёв и буду румяной бабой в три обхвата. Так вот Ира, интересуется, где мой муж и дети.
Я смеюсь.
Смеюсь запрокидывая голову, сквозь смех:
- Да я от тебя детей быстрее заведу, чем от мужика.
Ира выше меня не намного, а кажется словно намного ниже. Я будто бы парю, а она снизу.
Резкое прояснение в голове, и проклинаю гребанное вино с утра и таблетки.
- Ты поправилась.
Я киваю. Нет смысла отрицать, я не 37 уже давно. Перекрещиваю ноги, в идиотской попытки скрыть ляшки. Улыбаюсь все так же глупо, и ненатурально. Самое главное, что пока бабой в три обхвата не стала.
- Надо как нибудь сходить куда нибудь,в суши, к примеру? Ты любишь суши?
- Ага, надо. Обязательно, я тебе напишу, ок?
Неровно взмахиваю рукой, неуклюже и как всегда бестолково, поднимаюсь в сторону художественного. Уверена, она надеется, что я не напишу. И надежды я оправдаю.
К. на проспекте мира. Мальчик, которого я трепетно и нежно любила минутными порывами, как младшего брата или щенка там. Которого хотелось накормить, согреть, а потом жестко отрахать в задницу, слизывая слезы с впалых щек. (Брата, не щенка).
Спрашивает, пытаясь впихнуть рваный полтиник в терминал, что за хахаль меня подвозил. Жму плечами и говорю правду, что это не хахаль, а мой отец. (Оборачиваюсь на дорогу, с опаской, отъехал ли отец, или нет.)
Виновато щуриться, сообщая, что я совсем не расту. Спросил когда там день рождение, сказал, если сможет, то подогонит пару-тройку дорожек.
Отказалась.
Взгляд все на руки, что под ветровкой тонкой скрыты, я боюсь его рук. Ожогов, шрамов, маленьких точек с синяками.
Смотрю на искусанные губы, и светлые-светлые глаза. Все те же выбеленные солнцем волосы, длинные ресницы. Снова губы.
Наерное, не у меня одной желание его жестко выебать. Деньги на ширку брать надо где-то. Хочу позвать в гости, покормить. А в голове сразу вопросы родных и взгляды.
- А ты куда?
- В институт. Бывай, хороший.
Разворачиваюсь и ухожу. И черт, после лета я стала совсем сентиментальной, слезы как-то сами, а я себя чувствую дерьмом, утешая лишь тем, что мы и друзьями то не были. Просто общая компания, с которой я пробыла меньше месяца.
Перехожу дорогу, захожу в мак. Знаете, он это видел.
Курская. Всегда путаю где выйти к атриуму, поднимаю к поездам курского направления, там точно знаю, что лестница есть. Улица, букетный киоск, аптека, запах теплоты от люков.
Мы пересекаемся на мгновение в химе, я беру штаны и киваю. Оплачиваю, рассыпая помятые сотки по столу. А она смотрит жуткого цвета водолазку, по фасону такую же, что на ней одета. Живот облегает, и бочка, что раньше были в разы меньше. Волосы в неаккуратную модную гульку, только смотрится это по идиотски.
Когда то мы переспали, виной было "я никогда не" и вино, а теперь, на водолазке, в подмышке, влажное пятно. Меня просто выворачивает, сообщить или нет? Она могла бы одеть свою дутую желтую куртку, и скрыть его.
Пробегаю мимо. Третий этаж, стол в углу, телефон и блокнот.
Все два часа напряженно всматривалась в лестницу, хозяйка влажной подмышки может заявится в жральный дворик, а что ещё хуже, может сесть ко мне.
Час. Два.
Пронесло.
Неужели, я так же буду сбегать от того, что сейчас происходит? Не хочу доживать до того момента, чертовски не хочу.
