У неё длинные каштановые волосы, густые,пахнут наверное чем-то луговым и теплым. Подбородок волевой, при быстром шаге то и дело из шарфа выскакивает, а шаги-то широкие, каблуки голубых ботильонов громко об плитку метрошную.
А она еле за ней поспевает, маленькая, тощенькая, встрепанная. Черное пальто на распашку, а ботинки словно слетять сейчас. Очки на тонком носу все вниз съезжают. Волосы, еле отросший ёжик, глубокого черного цвета. Смоль.
А потом та, с каштановыми, подождала и под руку взяла вторую, целуя в губы и ладонью по затылку.
Наконец встали на экскалатор.
Слава Сатане, а то я думала, что шею сломаю, пока на них таращилась.
Настолько милы, что просто улыбалась во все ебло, а не умирала от зависти и не желала им скорейшей смерти или раставашек.
А она еле за ней поспевает, маленькая, тощенькая, встрепанная. Черное пальто на распашку, а ботинки словно слетять сейчас. Очки на тонком носу все вниз съезжают. Волосы, еле отросший ёжик, глубокого черного цвета. Смоль.
А потом та, с каштановыми, подождала и под руку взяла вторую, целуя в губы и ладонью по затылку.
Наконец встали на экскалатор.
Слава Сатане, а то я думала, что шею сломаю, пока на них таращилась.
Настолько милы, что просто улыбалась во все ебло, а не умирала от зависти и не желала им скорейшей смерти или раставашек.
