Мама купила всем кружки по одному стилю. Всем.  Себе, отцу, брату, бабущке, Ане.

Ещё бы кошке и племяннице купила, что бы я окончательно почувствовала свою непричастность к их семье.

Двухчасовая истерика. 

В магазине у хлебного отдела на двадцать минут зависла. Багет с чесноком насмешливо валяется на прилавке, а у меня в корзине мюсли и заварные кольца. Ностальгия, как нож под ребра, вышла на улицу, а от слез щеки ледовыми стали. 

Надоели вопросы матери об этих троих, что в жизни уже нет и не будет. Надоело рассказывать выдуманные истории, придумывать имена их _молодым людям_, рассказывать про их родителей, об их сессиях и далее.

- А вот ____ учится же! А вот ___ наверное уже защитилась и работает, да? А как там ___, самая умная наверное в группе? А ты? А ты ...

И хочется перебить, хочется это гребанное идеальное мнение, которое я с влюбленным флером создавала, разрушить. Хочется закричать, заткнув уши:

Мама, да что ты говоришь? Учится она? Знаешь ли, когда мы трахались она не училась! О, да, защитилась и работает? Как же, у её отца денег столько, что ей только баб трахать да тряпки от прады покупать! Боже, да что ты вообще про эту знаешь? Ты же не знаешь, про эти дорожки, про эти города, про эти слова. Ты же ну совсем ничего не знаешь, что теперь про них говорить - это запрет. Это табу. 

А мне кажется, если бы эти были тут, то она им даже стаканы купила такие, как себе, отцу, брату, бабущке, Ане.

Не мне.